Источники и психология творчества в хирургии

Чтобы достичь наибольшего успеха в любом деле, человеку необходимы многие качества, кои все вместе редко кому даются в доста­точной степени.

Одни умеют тонко наблюдать, другие способны трезво рассуждать, третьи — успешно действовать. Очень часто бывает, что человек чрезвычайно тонко анализирует прошлое и поразительно верно предсказывает будущее. Но этот же человек может оказаться беспомощным перед лицом текущих со­бытий и трудностями сегодняшнего дня.

Лишь очень редко все три качества встречаются в гармоничном сочетании в одном лице. Обладая острой наблюдательностью и верным суждением, можно быть отличным теоретиком и прекрасным клиницистом. Но, будучи лишенным умения смело и безошибочно действовать сразу, нельзя стать хо­рошим хирургом, равно как, будучи выдающимся военным стратегом, можно возглавлять главный штаб в мирное время, но нельзя стать командую­щим армией и фронтом.

Фантазия и ограниченность кругозора суть про­тивоположные крайности. Из них вторая хуже, она больше вредит прогрессу умственной жизни. Прав­да, пытливость ума, жадность знания легко ведут к утопиям, но если последние лишь редко бывают достойны практического применения немедленно, именно фантазия плодотворнее всего стимулирует человеческую инициативу и пробуждает к творче­ству. Счастье, удача, «везенье» могут играть немалую роль в жизни и работе хирурга. Это—не мистицизм, а совершенно бесспорное и довольно существенное обстоятельство, хотя и совершенно необъяснимое и не поддающееся ни изучению, ни осмыслению. Тем не менее, оно столь же реально, сколько неумолимо и непредотвратимо.

Кто же станет отрицать, что знание и умение суть основные качества, больше всего остального предопределяющие успех работы каждого хирурга? Но при прочих равных условиях в отдельные пе­риоды работы хирурга может или баловать удача, главным образом в сочетании благоприятных, бла­годарных «случаев», или, наоборот, могут быть пе­риоды (как в картежной игре или рулетке), когда счастье отходит и фатально «не везет». Надо уметь вовремя сократиться и переждать.

«Но и от зол неизбывных богами нам послано средство:

Стойкость могучая, друг, — вот этот божеский дар.

То одного, то другого судьба поражает: сегодня,

С нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде,

Завтра в другого ударит. Отбросьте же женственной скорби

Гнет и как можно скорее перетерпите напасти».

(Из Архилоха, пер. В. Вересаева)

В нашем хирургическом производстве, к сожа­лению, редко опираются на технологическую логику и точно проверенный опыт, а, напротив, создают самый широкий простор для интуиции и им­провизации. При подобных условиях трудно контролировать самый технологический процесс, вести учет результатов операций, устанавливать нормы, допуски, производить браковку и налаживать кон­структорскую работу. Поэтому самый стиль работы оказывается порочным или даже совсем негодным. А область стиля и тона всегда игнорировалась ме­дицинской теорией. Между тем стиль — очень нежная и скоропортящаяся сторона дела. Он создается крайне медленно, ибо стиль невозможен без накоп­ления использования традиций, а последние скла­дываются лишь постепенно, путем накопления не мертвых шаблонов, стереотипов и трафаретов, а пу­тем осознанного достоинства опыта старших поко­лений, постигая подлинные заслуги и авторитет своих предшественников. Содержание и цели хи­рургического творчества будут непрестанно расши­ряться, задачи и возможности год от года будут становиться все шире и глубже, но стиль хирурги­ческой деятельности может и должен сохраняться, нося в себе черты благородных традиций, мягкого touche и изящной манеры обращения с инструмен­тами, кои выработаны многолетними усилиями об­ширного коллектива хирургов-мастеров н каковые надо бережно хранить для самих себя и для своих преемников.

Как это ни странно, по даже в наше время, то есть в годы столь бурного расцвета индустриализа­ции и механизации всего быта, медицинское дело, в частности хирургия, еще не встало на путь пра­вильного технологического развития. А известно, что из всех видов производств кустарное дело — наиболее отсталое. И через 120 лет вполне приме­нима жалоба Луки Лукича Хлопова из «Ревизора»: «Нет хуже служить по ученой части: всякий ме­шает, всякий хочет показать, что он тоже умный человек».

И это не шутка, не гиперболический трюк, а простая прозаическая правда. Ибо решать любые медицинские проблемы «кому ума недоставало?» Хирургическое творчество непременно склады­вается из двух различных элементов: искусства рукодействия и научного мышления. Одно без дру­гого окажется бесплодным.

По своим индивидуальным способностям и врож­денным свойствам различные люди не в одинаковой мере обладают даром рукодсйствия и той тактиль­ной ловкостью и сноровкой, которая сказывается особым умением мастерить всевозможные домашние поделки, заниматься спортом и непрестанным ин­стинктивным стремлением вечно что-нибудь строить и создавать и обязательно делать это все самому. Все виды ремесел требуют особых навыков, но ни в одной отрасли человеческой деятельности не сое­диняется столько различных специальных свойств, как в хирургии.

Тут нужны четкость и быстрота пальцев скри­пача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чув­ство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное — умение шить и завязывать узлы дву­мя — тремя пальцами вслепую, на большой глу­бине, т. е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров. Ибо очень многие хирур­гические операции на конечностях уподобляются точнейшим столярным работам, а многие случаи обработки и свинчивания костей требуют не просто слесарных, а тонких механических приемов. Опера­ции на лице, щеках, веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева, а глазные операции требуют буквально ювелирной работы. Наконец, необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от абдоминального хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архи­текторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при раз­гадке ребусов и китайских головоломок, каковыми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворотов.

Конечно, не всегда наука хирургии и хирурги­ческое искусство органически сливаются воедино. Иногда они разделяются и могут существовать бок о бок, развиваясь параллельно.

И годы, возраст хирурга, наложат свою неумо­лимую печать, углубляя знания, повышая эруди­цию, украшая суждения и заключения мысли, но, увы, ослабляя виртуозность корифея. В ровной, вы­работанной технике не станет временами сверкать блеск артиста, а в спокойствии мастера начнет проглядывать не только усталость и быстрая утом­ляемость, но и неповоротливость, вызванная возра­стной тугоподвижностью в суставах, шее, взглядах и жестах...

«Не умирай, пока живешь», — говорит галль­ская пословица.